Шарлотта нервно потерла руки и безучастно взглянула на свою тарелку с остатками фазана и канадского риса.

— Семь лет назад брат с матерью нашли мужчину, за которого хотели меня выдать замуж. — Она едко усмехнулась. — Вероятно, это был единственный в их жизни случай, когда они пришли к согласию. Их выбор пал на виконта, приятного, влиятельного и уважаемого человека, хотя и глуповатого. В свои сорок два он успел овдоветь, оставшись с тремя маленькими детьми на руках, и явно подыскивал женщину из хорошей семьи, которая смогла бы взять на себя заботу о детях.

Кэролайн не могла не перебить.

— Не могу поверить, чтобы мой муж принуждал вас к такому странному браку, был настолько глух к вашим желаниям.

Шарлотта покачала головой.

— Вы не понимаете. Бренту такой жених казался вполне подходящим. Виконт являл собой стабильность, крепкие дружеские узы, уважение общества. С точки зрения брата этот брак был вполне приемлемым и достойным и давал мне возможность покинуть Мирамонт. Брент искренне верил, что обеспечивает мне будущее, помогая сбежать от карги-матери.

У Кэролайн широко распахнулись глаза.

Шарлотта слабо улыбнулась.

— Брент мало что рассказывал вам о ней, верно?

Кэролайн нахмурилась.

— Ровным счетом ничего, хотя Недда как-то обмолвилась, что она была красивой.

Шарлотта закатила глаза и покачала головой с неприкрытым отвращением.

— Она изысканно выглядела, но внутри была жестокой, тщеславной, требовательной и обращалась со мной и Брентом, как с прокаженными. Светская жизнь была для нее всем, поэтому в обществе нам полагалось вести себя идеально, выставлять себя напоказ, подкрепляя ее статус красивой женщины с ангелочками-детьми. На людях она голубила и хвалила нас, а с глазу на глаз угрожала, старалась унизить и била хлыстом всякий раз, когда мы навлекали на себя ее недовольство, что случалось часто. Когда брат подрос и набрался физических сил, чтобы защищаться от нее, побои прекратились, но она взяла на вооружение слова. Она обзывала нас, рассказывала, какие мы отвратительные и никчемные, что мы загубили ее жизнь.

Она подняла на Кэролайн ярко-голубые глаза, наполненные грустью.

— Думаю, Брент потому такой тихий, не спешит верить людям, особенно женщинам. Детство было черной полосой для нас обоих, но Бренту, пожалуй, приходилось еще хуже, чем мне, ведь он чувствовал за меня ответственность. Теперь я понимаю, что ноша на его плечах была невероятной.

Кэролайн с трудом глотнула, потрясенная до глубины души. Разумеется, Недда не рассказала бы ей таких интимных подробностей о детстве графа и его семье, ведь это явно было преступлением границ дозволенного. Но мать, которая бьет своих детей?! Это столь многое объясняло в характере Брента: его резкость в манере общения, стремление вести разговор прямо, начистоту, как будто он все время ждал отрицательного ответа. Это объясняло, почему он выбрал такую опасную профессию, требовавшую полной замкнутости, почему проводил свободное время в тихой компании лошадей, не верил в романтическую любовь и так сильно, без оглядки любил Розалин.

Кэролайн постепенно начинала понимать графа, ее сердце щемило, когда она думала о печальном, одиноком мальчике, росшем вместе с сестрой, которую считал своим долгом защищать, и с матерью, которая унижала его.

Она пригубила вино, пытаясь сдержать эмоции.

— Если вы были ему так дороги, почему теперь он обращается с вами, как будто вас не существует? — тихо спросила она несколько мгновений спустя.

— Она вышла за меня замуж, — без лишних отступлений объяснил Карл, откидываясь на спинку кресла.

Кэролайн переводила взгляд с мистера на миссис Беккер.

— Я не понимаю.

Шарлотта подарила мужу легкую, любящую улыбку.

— Я отказалась выходить за мужчину, которого для меня выбрали. Мы с Брентом несколько раз ссорились по этому поводу, но в конце концов я победила, хотя и не без последствий. Брат дал согласие на брак, были подписаны документы о помолвке и назначен день венчания. За две недели до того, как я должна была пойти к алтарю, я собрала вещи и уехала. Вот так вот. — Она щелкнула пальцами. — Я знала, что нужно бежать как можно дальше, и, будучи наивной, не придумала ничего другого, как уехать в Америку. В Лондоне я продала кое-какие дорогие украшения и купила билет. Через три дня после того, как мы отплыли, я встретила Карла, оказавшегося одним из совладельцев компании, которая строит эти проклятые корабли. — Она поморщилась и вздрогнула. — К моему ужасу, Карл увидел, как меня рвало за борт, и, пожалев меня…

— Потеряв от тебя голову, милая, — с улыбкой поправил он.

Шарлотта покраснела и широко улыбнулась мужу.

— Пожалев меня, он… э… взял меня под крыло, и через три месяца после прибытия в Род-Айленд мы поженились.

Кэролайн взяла вилку и принялась машинально ковырять ею в тарелке.

— Полагаю, моему мужу было неловко объяснять виконту, куда вы исчезли.

Шарлотта усмехнулась.

— Не думаю, что Бренту когда-нибудь будет неловко кому-то что-то сказать.

Она смолкла на миг, потом придвинулась ближе к Кэролайн и с болью в голосе продолжила:

— Брат не признает меня по сей день, возвращает нераспечатанными все письма, которые я ему посылаю — а последние шесть лет я пишу ему каждый месяц, — просто потому, что он нашел мне достойного мужа, занимающего приличное место в английском обществе, а я сбежала и вышла за американца. Вот и все. Для него я умерла.

Кэролайн не верила своим ушам.

— Это абсурд, — пролепетала она, переводя взгляд с Шарлотты на ее мужа, который теперь смотрел на свой бокал с вином и крутил его в пальцах.

Шарлотта улыбнулась и покачала головой.

— Не совсем. Брент прежде всего англичанин, Кэролайн. Он обожает свою страну, свое наследие и готов отдать жизнь за корону. Мужчина, которого он для меня выбрал, был английским виконтом и отвечал моим социальным и финансовым потребностям; следовательно, я должна была быть счастлива. У моего брата очень практический склад ума, и теперь я для него дочь графа, которая от всего отреклась, сбежав из дома и выйдя замуж не за того, кого искренне полюбила, а за того, чья семья восставала против его короля.

Конечно, для Брента естественно рассматривать брак с практической, а не с эмоциональной точки зрения, согласилась Кэролайн. Для него обвенчаться по любви — глупость, нерациональное и совершенно нелепое решение.

— Долго вы пробудете в Англии? — спросила она, немного поразмыслив.

Карл откинулся на спинку стула и поджал губы.

— Чуть больше двух месяцев. У меня кое-какие дела здесь. — Он решительно повел головой. — Но, как бы моей жене ни хотелось повидать брата, мы не останемся здесь, если его надменное сиятельство, лорд-невежа не соизволит признать нас и не почтит своим присутствием…